Кыргызская экономика глазами экономиста

Часть 1.

Теневая экономика, налоги и борьба с поборами.

Темир Сариев на посту министра экономики Кыргызстана ровно год. Экономист по образованию, он честно признаётся в том, что за этот год ему пока не удалось вывести экономику нашей страны в разряд процветающих. Но он полон оптимизма и делится самыми радужными прогнозами на год грядущий. Стоит внимательно ознакомиться с его мнением хотя бы потому что, как экономист он знает о деньгах немного больше, чем те, кто их имеют.

- Темир Аргымбаевич, удалось ли вам обеспечить экономический рост в 2012 году?

- Прогнозы были достаточно оптимистичны. В принципе в экономике рост есть, если не учитывать Кумтор. В целом есть рост на 4 процента. И из них по итогам 11 месяцев промышленная продукция выросла на 7, 5 %. Горнодобывающая, без Кумтора на 123,3%. Производство электроэнергии, газа и воды выросло на 106, 5%. Строительство на 115%. Всё это по сравнению с прошлым годом. Единственное, у нас есть проблемы в сельском хозяйстве, пока у нас показатель этой отрасли 99,6%. Зато услуги выросли на 110,8%. Если учитывать и Кумтор, то в целом в росте экономики отрицательный показатель, но это связано с тем, что там произошла авария. А год планируем закончить с показателем свыше 100%.

- Если сравнить 20-летнюю историю независимого Кыргызстана, были ли у нас аналоги таких пессимистичных показателей?

- Если по итогам года мы выйдем больше, чем 100%, то можно сравнить с 2002 годом, когда роста не было. В 2005 году у нас был провальный год, — 0,2%, и в 2010 году, когда темпы роста — 0,5%. Все остальные годы мы всегда имели тенденции к росту. И самый большой рост у экономики был в 2007 году, когда в целом мировая экономика имела хорошую тенденцию, и у нас рост достиг 108,5%. Ну а причины таких цифр в этом году определённые сложности, плюс авария на Кумторе.

- Но, несмотря на такие грустные цифры, когда иностранцы приезжают в Кыргызстан поражаются: «Какая же вы бедная страна, если ваши люди ездят на шикарных машинах, посещают хорошие рестораны, элитные особняки строят?» Что это за люди, которые ездят на этих машинах, живут в этих особняках? В какой сфере они работают и платят ли налоги?

- Деньги в экономике есть. Это показывает и рост депозитной базы, которая находится в обращении. С другой стороны у нас достаточно высокие показатели потребления. Да и покупательская способность населения на достаточно высоком уровне. Конечно, не сравнить с россиянами или казахами, у них и доход на душу населения совсем другой.  Очень большое вливание идёт за счёт наших мигрантов. По официальным подсчётам мигранты дают 1,8 млрд долларов, но фактически по экспертным подсчётам это более 2,5 млрд долларов. Эти деньги мигрантов остаются в нашей экономике, они работают на экономику Кыргызстана, поддерживая достаточно высокий спрос и на жильё, и на автомобили, и на товары народного потребления. Второе, у нас работают рынки «Дордой» и «Кара-суу», там за счёт упрощенной системы налогообложения, за счёт патентной системы, крутятся большие деньги и приносят хорошие дивиденды. У нас внешнеторговый оборот, по сравнению с прошлым годом вырос на 133%. В том числе идёт большой рост импорта. Часть граждан представители теневой экономики. Есть еще и серая экономика. Есть люди, которые работают, вообще не имея разрешения или регистрации, то есть противозаконно. Есть те, кто хорошо зарабатывает, но скрывает определенную часть заработка, получая большие выгоды.  Четвёртое, есть так называемые «грязные деньги» или криминальные. К сожалению, мы находимся на тропе наркотрафика, и часть денег от наркооборота оседают у нас. По данным российских экспертов это около полумиллиарда долларов.

- Недавно прозвучала цифра, что теневая экономика составляет 39% ВВП. Что это значит?

- Это значит, что теневая экономика занимает в общем объёме 39 процентов. Это доля предпринимателей, которые не платят налоги, скрывают свои доходы, не отчитываются, не покупают лицензий, занижают налоговые отчисление, и бюджет соответственно недополучает почти 40 процентов бюджетных поступлений.

- Почему предприниматели идут на такой шаг? У нас, что драконовские налоги?

- Причины разные. Одни считают, что это высокие налоги, хотя в Кыргызстане налоговое бремя ниже, чем в Казахстане или России. У нас достаточно либеральные законы. Но и социальные отчисления большие. И доля выплаты зарплат в конвертах тоже достаточно высока. По данным исследований, которые провели сотрудники министерства экономики — 47% индивидуальных предпринимателей и 53% юридических лиц выплачивают зарплату в конвертах и не платят никаких налогов. Это очень большой объём

- Если бы эти 39% не были в тени, какую выгоду получало бы государство?

- Ну считайте, мы получали бы около 28 – 30 млрд сомов дополнительно. Это огромная сумма. Мы бы тогда увеличили поступление налогов на 50%.

- Со стороны государства, я понимаю, какая это большая польза для бюджета. Но и со стороны своего кошелька могу сказать, что интересней всё — таки скрыть истинное положение финансовых дел. Как вы боретесь с такой психологией?

- Первое надо создать такую налоговую систему и законодательство, чтобы, во-первых, предпринимателю выгодно было платить все налоги, а во-вторых, страшно было не платить.

- То есть вы признаёте, что выгодно не платить?

- С точки зрения предпринимателя, даже если сделать 1% налогов, ему всё равно будет казаться, что он много платит. Нигде и никто не скажет, что платит мало. Но необходимо создать такие условия, чтобы предпринимателю было невозможно не платить, чтобы администрировать было удобно, и система была прозрачна. Во-вторых, наказание должно быть суровым. Получается, с одной стороны пряник, а с другой стороны кнут. Это основное требование любой государственной системы, когда каждый гражданин вынужден соблюдать закон. Кроме того здесь должна быть проведена большая просветительская работа, человек должен понимать, раз я плачу, значит я помогаю государству. Сегодня он получает возможность работать и зарабатывать деньги, но если завтра государство развалится, он ничего не заработает. Придётся эмигрировать в другую страну, и заново всё начинать. То есть работать надо с сознанием людей, призывать к патриотизму.

-  Один из главных китов, на которых держится наша экономика – это трудовые мигранты. А если бы не было мигрантов, что было бы?

- Во-первых, была бы очень большая безработица в стране. Этим гражданам государству  пришлось бы платить пособие. Но главное, были бы большие внутренние проблемы, потому что на сегодняшний день мы не в состоянии обеспечить работой всё трудоспособное население. Плюс не было бы вливания тех денег в экономику, которые они обеспечивают. Трудовая миграция это вынужденная мера, с такими ситуациями сталкиваются многие развивающиеся страны. Но с другой стороны, по различным расчетам, на подготовку специалиста с высшим образованием государство тратит до 25 тысяч долларов в год. Начиная со школы и заканчивая вузами. И посмотрите, сколько мы тратим бюджетных денег, чтобы потом эти специалисты уехали из страны. Когда я был депутатом парламента, на парламентской сессии ОБСЕ часто поднимал этот вопрос, что индустриальные страны должны нести определенную социальную нагрузку, так как мы готовим для них квалифицированных специалистов. Здесь такая солидарность должна быть. Я думаю, что этот вопрос надо продвигать и в дальнейшем.

- Второй кит отечественной экономики — рынки «Дородой» и «Карасу». Долгое время мы были страной, которая только перепродавала китайские товары. Мы по-прежнему только этим и зарабатываем или появились и другие сферы?

- Структура нашей экономики очень интересная, эластичная. Около 48-50% составляют услуги и торговля. 18% сельское хозяйство, 20% промышленность. С этой точки зрения у нас есть определенные подвижки. Потому что многие страны хотели бы иметь такую структуру. Одна проблема, у нас объёмы маленькие. Нам бы нарастить объёмы экономики, тогда и доход на душу населения увеличился бы. При больших объемах, при наличии нашей структуры экономики, у нас и промышленность выросла бы, но в доле занимала бы чуть больше. Нам есть над чем работать, у нас большой потенциал.

- Весь год перед кыргызстанцами маячила перспектива вступления в Таможенный Союз. Именно торговцы с этих рынков опасаются этого вступления. На каком этапе этот процесс? Чем это чревато для кыргызстанцев, на ваш взгляд?

-  Таможенный Союз несёт две функции. Это экономический союз, который открывает новые возможности для движения товаров и капитала. Но с другой стороны мы понимаем, что это еще и политический союз. И с экономической, и с политической точки зрения Кыргызстану выгодно это вступление. Но в то же время мы должны учитывать, что правила ТС отличаются от тех норм, которые мы сегодня у себя применяем. Поэтому нам нужна глубокая продуманная позиция и время для адаптации. У нас есть план по вхождению в ТС, создана межведомственная комиссия, возглавляю её я. Создана также межведомственная рабочая группа, туда вошли все государственный органы, которые в той или иной форме соприкасаются с этими вопросами. Думаю, что 2013 год для нас станет решающим, мы должны будем адаптировать наше законодательство, провести переговоры, выработать определенную позицию, по каким товарам будем иметь преференции, что экономика потеряет или приобретёт, и после всего этого будет озвученная взвешенная позиция, будут приняты соответствующие документы, чтобы синхронизировать наше законодательство с ТС. И потом останется только принятие решений за членами ТС.

- А как по срокам?

- До конца 2013 года мы должны закончить все согласительные процедуры.

- Да, в уходящем году мы уже ввели одно революционной решение -  у нас были отменены визы для развитых стран. Это повлияло на развитие туризма?

- Отдельно взятые меры, конечно, будут давать небольшие результаты, но они должны быть взаимосвязаны с другими обстоятельствами. Что мы получили от отмены виз? Мы получили благоприятные условия. Если конкретно, у нас в этом году, по данным пограничной службы, поток туристов вырос на одну треть. Могу один пример привести, губернатор Нарынской области сказал, что если в прошлом году по экотуризму к ним приехали 350 человек, то в этом году посетили 3 с половиной тысячи. То есть в десять раз выросло.

- Еще один слой населения у нас очень богатый и не всегда их богатство законно, это таможенники и налоговики. Почему так происходит? Откуда у них берутся деньги?

- Прежние власти долгое время создавали специальную систему для получения незаконного дохода, за счёт ущемления госбюджета. Из физики мы знаем, ничто не исчезает бесследно, и если что-то перетекает, где то оно скапливается. Предприниматели давно уже адаптировались и у них была определённая ставка, сколько они могли платить фискальным органам, чтобы не потерять свой бизнес и получать прибыль. И именно эту сумму они платили. Из этой суммы только  40% шло в государственный бюджет, а 60% оседало в карман сотрудников этих служб. Чтобы узаконить и систематизировать эти поборы, они и создавали различные серые схемы, которые работали настолько точно, как швейцарские часы. Поэтому шли большие конкурсы, большое лоббирование, чтобы трудоустроиться в таможню или налоговые инспекции. Человек понимал, что его сосед, который устроился в таможню, через месяц покупал дорогую машину, а через три месяца начинал строительство особняка. Все знали, что они зарабатывают незаконные деньги. И там у них делилось, сколько берёт инспектор, сколько смежные структуры, такие как  ГКНБ, милиция, прокуратура, санитарный и ветеринарный врач. Но большая часть уходила в верхушку. Всё время у них был сборщик. В последней бакиевской системе главным сборщиком был старший сын — Марат Бакиев, заместитель председателя ГКНБ. Все это знали. Эту систему мы постарались сломать. Когда в 2010-м году  я пришёл во Временное правительство и возглавил министерство финансов, когда назначили Кулматова на таможню, был приказ отказаться от полутора тысяч долларов, которые шли ежедневно в карман Бакиеву с каждой машины. А в день заходило и сто, и двести машин. Это только по Торугарту. А еще Иркештам есть. Мы отказались от этого сразу. Доходы тогда резко возросли.

- А сейчас как дела обстоят?

- Сигналы есть, остались отдельные схемы. Мы боремся. К примеру, подняли ставки. При Бакиеве предприниматели официально платили по 0,15 центов за килограмм, а остальное платили неофициально. В итоге получалось 0,25 центов. Сегодня мы подняли до 0,35 центов за килограмм, чтобы деньги, которые шли в карман, мы повернули в сторону бюджета. Но  проблемы с незаконными поборами и в таможенной, и в налоговой службе  остаются.

- Ну да, судя по тому, что массового увольнения пока не наблюдается из этих структур.

- Массового увольнения нет. И огромные конкурсы по-прежнему остаются. Сегодня все опросы показывают, что по степени коррумпированности и взяткам эти службы опять в топ-лидерах.

- Какой выход видите вы?

- Надо постепенно отказываться от упрощенной системы, и переходить на инвойс. Должны делать зеркальную статистику, то есть сравнивать с Китаем. И переходить на автоматизацию, чем минимизировать контакт предпринимателя с проверяющими структурами.

- Почему мы до сих пор не можем автоматизировать таможню? Это что больших денег стоит?

- У нас был проект, но всякий раз его оттягивают по разным причинам. В июне уходящего года мы должны были в налоговой и таможенной инспекциях закончить автоматизацию. Но ссылаясь на различные причины переносят на следующий год. Очень надеюсь, что к марту-апрелю программа будет внедрена. Начало очень сложное. Необходимо иметь базу данных и иметь адаптированную систему. В перспективе туда войдёт и Социальный фонд. Вот когда будет единая система, мы сможем прослеживать кто, где, что получает.

- Какие антикоррупционные меры вы уже внедрили?

- Где обычно происходит коррупция? Там где есть контакт между предпринимателем или населением и чиновником. Это разрешительная система, где есть лицензионная система, где присутствует человеческий субъективизм. В этих целях сократили лицензирование на 127 видов предпринимательской деятельности. То есть, было 580, сейчас около 360. Мы и дальше будем сокращать. Мы сейчас внесли в правительство проект, где общее количество лицензирования будет не более ста. Тем самым мы очень большой пласт «нахлебников»-чиновников убираем. Если раньше предприниматель шёл получать лицензию и чиновник мог тянуть, не давать, вымогая взятку, то этого теперь не будет.

Второе, мы ввели в лицензирование принцип: «Молчание знак согласия». Когда предприниматель обращается в государственный орган за разрешением или лицензией, и если госорган в течение 30 дней не отвечает, то он может приступать к этой работе. Тем самым мы заставляем госорган укладываться в те сроки и нормативно-правовые акты предусмотренные законом, чтобы они не тянули без повода. Либо госорган должен дать мотивированный ответ – отказ или разрешение. В противном случае он понесёт ответственность как ответственное лицо, выполняющие ненадлежащим образом свои служебные обязанности.

- Слышала, вы сократили государственные услуги?

- Да, значительно. Их было около 20 тысяч. На сегодняшний день осталось не более 360. То есть мы в 54 раза сократили. Это говорит о том, что все эти услуги госорганы оказывали частично бесплатно, а что-то за плату. Мы выпустили реестр госуслуг, где перечислены, какие виды услуг оказывают госорганы на платной, а какие на бесплатной основах. И этот высвободившийся перечень — более 19 тысяч наименований идёт на аутсортинг, на рынок. Их будут оказывать другие люди, индивидуальные предприниматели, юридические организации и лица.

Далее, мы ввели критерии риска по проверкам и проверочные листы. Это существенный момент. Раньше каждый госорган мог по-разному проверять. Сейчас мы должны определить высокий, средний и низкий уровень риска. Там где высокий риск, касается безопасности здоровья человека, госорганы могут проверять 4 раза в год. Предприятия со средним риском один раз в три года, и с низкой степенью риска один раз в 5 лет. И проверяющий орган, прежде чем идти проверять, должен взять разрешение в министерстве экономики. И там чётко написано, что он может проверять.

Кроме того, мы в два раза сократили контрольно-надзорные органы. Из 20 осталось толко 12. То есть всё это делается для того, чтобы минимизировать вмешательство государства и влияние чиновника на бизнес. Тем самым мы стараемся улучшать бизнес-среду и сокращать возможные злоупотребления.

- А есть ли конкретные результаты внедрения этих мер?

- Безусловно. Например, сокращаются проверки в разы. Сокращается время проверок. Я постоянно общаюсь с предпринимателями, конечно, мы далеки от идеала, но бизнес-сообщество уже чувствует изменения. Чувствует, что государство и бизнес становятся настоящими партнёрами, а не начальниками друг над другом. Потому что наша задача, чтобы бизнес получил благоприятные условия для ведения бизнеса, доступ к ресурсам, равные условия для конкуренции. А государство в свою очередь доходы в бюджет. И они должны работать как партнёры. И только такими образом, мы можем развивать нашу экономику и наше общество.

Интервью вела Лейла Саралаева.

Похожие материалы по теме:

1. Экономика через науку Академия наук разработала путь развития Кыргызстана. ...
2. С широко закрытыми глазами Все началось с обычных разговоров с моей 15-летней двоюродной сестренкой, которая приехала в Бишкек из...
3. Кыргызская оппозиция вышла на лошадь и готовится к свержению президента....
4. Кыргызская грамота Инициативная группа молодежи предлагает изменить алфавит кыргызского языка. ...
5. Кумтор «их» глазами Давайте посмотрим, как растолковывают ситуацию с Кумтором в Кыргызстане англоязычные страны, ЦРУ, Франция и Китай....