Колумнисты
Группа крови Виктора Цоя
22 июня 2012 года ему исполнилось бы 50.
Несколько лет назад в на ступеньках подземного перехода, который ведёт к Центральному универмагу Бишкека, группа из трёх парней и девушки пела: «Солнце мое — взгляни на меня, Моя ладонь превратилась в кулак, И если есть порох — дай огня. Вот так…». И я всякий раз замедляла шаг, потому что сознание пронзали мелодия и слова (давно знакомые и любимые до дрожи) – они были просты и сдержанны, но в них было что-то такое настоящее, что обычно терялось в суете обыденности, что казалось уже навек потерянным. И вдруг – вот она, «Кукушка», и снова её кто-то поёт. Неважно, насколько умело, важно, насколько в этом души того, кто поёт. В кровеносную систему каждого из тех, кто признает Виктора Цоя «своим», он, не стремясь к этому, вливает какое-то количество своих эритроцитов. Поэтому если кто-то рядом с вами может продолжить строку из его песни – это человек из вашей группы, «группы крови» Виктора Цоя.
В этом есть что-то от мушкетёрского, бунтарского братства, от того сурового, но прекрасного союза, который скрепляют кровью благородные индейцы чероки и семинолы. И пусть даже тот, кто подпевает, напевает, перепевает песни Цоя, не всегда хорош в своей долгой жизни – но вот в эти минуточки, когда его сердце стучит в ритме Цоя, он благороден, неподкупен, чист… В такие мгновения он знает, каким он должен быть. И может быть, это хотя бы на раз – удерживает этого человека от низкого поступка, от душевной дряблости и ничтожества. Его песни работают как противоядие, как самый сильный антидот, это то, что чистит кровь наших душ, а значит, делает нас прекрасными, возвышает нас над нами самими, будничными и зачастую низменно-суетливыми.
Виктору Цою было всего 28, когда он ушел с Земли, мне кажется, туда – к звезде по имени Солнце, в её чистый свет-огонь. Недаром на его портретах зачастую за его взвихренными волосами полыхает огненное пламя нашей жёлтой, но еще очень горячей звезды, дарующей нам жизнь. Часть этого пламени навсегда осталась в его песнях — «Каждой звезде — свой неба кусок».
Для меня Виктор Цой – это человек, танцующий на лезвии бритвы, идущий по краю, канатоходец над пропастью, идущий без страховки. Недаром он так любил другого отважного «канатоходца» — Владимира Высоцкого. Он остро чувствовал фальшь окружающего мира, видел лучше иных шершавые и шаткие декорации великой иллюзии, того «кино», которое притворялось жизнью. В этом, я думаю, один из символических смыслов названия группы, которую он создал. Группы братьев по крови – «Кино». Может быть, он сам не рефлексировал по этому поводу, но вся его жизнь – это сюжет для кино, но уже настоящего, фильма про бунтаря, наивного и благородного. Ведь еще в художественном училище, где он учился на резчика по дереву, группа, им созданная, носила название «Палата №6» — в этом уже тогда было достаточно иронии и самоиронии, едкой мизантропической грусти по поводу окружающей жизни.
В нём было много остранённости от суеты, как мне кажется, того, что называется, вроде, пофигизмом, но это был пофигизм высокого наива и романтической мысли самой чистой пробы. Не особо заботился он о социальном престиже, работая мойщиком полов в бане и кочегаром, - «Начальник Камчатки» стал одним из его самых известных альбомов, а котельная с этим названием — «Камчатка» стала местом поломничества его поклонников. При этом он был на свой особенный манер «денди», он создал свой собственный стиль, который до наших дней копируют его фанаты – «люди в чёрном»: чёрные рубашка и джинсы, волосы, свободно развевающиеся в лёгкой походке - обязательно с поднятым подбородком, с глазами – вдаль глядящими, плотно сжатыми мужскими сухими губами.
В его песнях было сформулировано ощущение, которое и двадцать лет спустя кажется очень актуальным: «Все люди — братья, мы — седьмая вода, И мы едем, не знаю, зачем и куда». Растерянность в мире, утратившем ценности, в мире, где уже сама жизнь не есть нечто абсолютное и драгоценное, рождает чувство неизбывного сиротства; но здесь - на миг - вспыхивает надежда, словно крупинка золота в грубой и пустой породе: «В кабине нет шофера, но троллейбус идет, И мотор заржавел, но мы едем вперед, Мы едем не дыша, смотрим туда, Где на долю секунды показалась звезда, Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог, Троллейбус, который идет на восток».
И сегодня его протест против ненастоящего, низкого, пошлого мира понятен и сегодняшним молодым людям, как живущим в России, так и на окраинах бывшей империи: «…вода здесь горька, Ты не можешь здесь спать, Ты не хочешь здесь жить». Сколько раз я слышу от своих молодых знакомых и друзей, как невыносима для них сегодняшняя реальность нашей страны, в которой Цой не бывал, но ведь мы все из одной песочницы, у нас всех как бы одно ментальное поле, одна «матрица», и наша задача – вырваться из неё. Но не физически (это проще всего – уехать из «этой страны»), но изменив сознание, привычки, отношение к другим и себе, взяв на себя ответственность. Виктор Цой «уходил» от этой реальности – в песни, в фильмы. Он имел на это право как романтический «последний герой», чтобы другие, слушая его, вспоминали себя – лучшего, чистого, благородного.
Странно, но очень трудно подобрать для него какое-то привычное обозначение: мужчина? мальчик? парень? молодой человек? пацан? братан? — ни одно не годится. Он – Виктор Цой, «чёрный принц» русского рока с «Камчатки», с «звёздной пылью на сапогах». У него своё, чёткое кредо человека, сознающего своё достоинство и уважающего достоинство другого: «Я никому не хочу ставить ногу на грудь. Я хотел бы остаться с тобой, Просто остаться с тобой, Но высокая в небе звезда зовет меня в путь». Послушайте, какой высокий диссонанс составляет эта чистая нота Цоя с нашей реальностью, и как скукоживается от стыда эта самая реальность, когда слышит его голос. Сколько грязных ног сегодня не только ставят на грудь другому, но ещё и считают это проявлением мужественности, «крутизны». И как далека от них, «крутых», в этот момент «звезда по имени Солнце», и как далеки они от самих себя в это время, сами того не сознавая.
В Кривоарбатском переулке в Москве есть знаменитая Стена Виктора Цоя, там всегда, с 1990 года, лежат цветы, хотя прошло уже 22 года и многое переменилось. Подобные «стены» есть и в других городах России. У нас в Бишкеке нет такой стены, но пройдите по нему – и вы наверняка увидите его имя на плитах магистралей и стенах домов. И я уверена, еще не раз встречу группу подростков, поющих «Кукушку» — группу крови Виктора Цоя.
Элеонора Прояева
Нет похожих постов.
21 ИЮНЯ ЕМУ ИСПОЛНИЛОСЬ БЫ 50