Время разводиться

С тех самых пор я не переношу свадьбы. Не могу сидеть в ресторанах, видеть эти белые платья и черные костюмы возле вечного огня. Я сразу перематываю пленку на «через три года» и мне становится дурно.

«Сегодня ходил в ЗАГС, в архив, для развода, зашел крадучись в неприметную дверь, а в парадной – свадьбы, сзади здания — отходы свадебного конвейера», — рассуждает мой друг.

На глазах рушится огромная империя браков во всех слоях нашего общества.

Село или «скоропостижно скончавшийся брак»

Ранняя свадьба в 17-18 лет, девушка, которая выходит замуж не за мужчину, а за свою свекровь, и потому что «пора». На свадьбе много водки, танцев, а наутро надо доить корову, печь хлеб и не думать, не чувствовать, не перечить. Молчаливый робот по хозяйственный нуждам – это традиции и хорошая жена. А безработный парень, пьющий через день – это муж.

Через некоторое время он уезжает на заработки в Россию, если повезет вместе, если она забеременела, то это уже все – развал. Он годами живет в Москве, шлет исправно деньги, давно сожительсвует с другой женщиной или с другими многими женщинами. Она родила, часто уходит в родной дом ночевать, в какой-то момент уже не возращается в семью мужа. Или же бросила ребенка родителям, и поехала к мужу. Или же они десятилетиями живут в разных  странах и называют себя семьей.

То же самое село, только в Москве

Москва мигрантов – это просто нескончаемый поток информации и впечатлений для этнографов. У одного знакомого моих знакомых две жены и по трое детей в каждом браке. Все — в Москве. Сначала он женился официально на «деревенской» девушке по  настоянию родителей, а сам в это время сожительствовал с «городской» в Москве. Потом «деревенская» приехала в Москву,  а «городская» потребовала официальных отношений. Он никому не отказывает.  Они хоть честны между собой.

Тут есть женщины в возрасте с 20-летними парнями, у нее сыновья старше него, и, вообще-то, муж в Кыргызстане, и, вообще-то, внуки.

Я сейчас зажмуриваю глаза, когда вижу в Москве наших девушек, ярко накрашенных и  почему-то наглых. Мне мерещатся аборты, беспорядочные связи, и даже после пятого аборта у такой девушки цель – выйти замуж. Когда мне причмокивают и кричат «чоң кыз» 50-летние мужчины из Кыргызстана,  я хочу остановиться и дать пощечину. Когда-нибудь я это сделаю.

Но больше всего на свете я хочу отлавливать молодых парней, которые  «сделали» девушке ребенка, а сами сбежали, а сами уже давно женаты, и никаких алиментов. Отлавливать и  кастрировать, извините за грубость.

Малышка Би

Здесь все красивее, но только внешне. На первый взгляд  —  модные 30-летние мужчины на черных джипах, ухоженные успешные женщины. Мужчины в поисках 18-летних юбок ушли в бары, туда иногда приходят и жены. Чтобы контролировать, быть в курсе всех любовниц мужа. В Бишкеке невозможно пойти куда-то вечером и не увидеть чью-то экс-мужа. Эксы табунами бродят по ночному Бишкеку. В Бишкеке невозможно не столкнуться с любовницами и женами депутатов. Как в пошлом кино, все друг с другом переспали и ищут новых.

Рядом, но не вместе

Среди  этого хаоса в отношениях, я вижу семьи 50-60-летних, но не вижу пар среди них. Они рядом, но не вместе. Иногда вынуждены терпеть друг друга, чаще она – вдова. Они больше всего боятся остаться вдвоем: всегда в гостях, с детьми,  в магазине.

Широко закрытые глаза

И вся эта гниль не признается обществом. Оно как женщина, которой изменяет муж, но она истово верит, что он на работе ежедневно до двух часов ночи. У нас за столом любят поговорить, как на Западе или в Европе рушатся семьи, все несчастны, аморальны, одиноки, а вот в Кыргызстане все сохранилось – и традиции, и уважение,  и  целомудренность. У кыргызов крепкие семьи, верные мужья, мудрые жены, счастливые дети.

Не вмешивайтесь

Психоз с мигрантами – утрированная ситуация, когда границы личности стерты. По 20-30  человек в квартире, ежедневные очереди в ванную, в туалет, сиюминутные вмешательства в твой внутренний мир: как жить, за кого выйти замуж, на ком и когда жениться, сколько детей «сделать», какую работу выбрать.  Достоинство человека, его самостоятельность растоптаны под видом любви  и заботы общества.

Суутма $ ысытма

Суутма  — порча  на отвращение. Ысытма  — порча на приворожение.

Роль семейного психолога в Кыргызстане  выполняет молдо. Я не знаю, кто такой «молдо», я запуталась: если это религиозный деятель, то почему он может навести порчу?

Ош, 10 часов ночи, едем  в Кара-Суу, что совсем недалеко от города. Заранее позвонили  «молдо», предупредив, что мы едем.

Грязная комната, по телевизору – узбекский телеканал. В самом углу сидит бодрый, веселый старичок с узкими игривыми глазами. И очередь из  женщин, с фотографиями.  На столе – баклажки  с водой, пакетики с изюмом, пачки чая, сахара.

У женщин на фотографиях молодые семьи с детьми – это они когда-то фотографировались.  А теперь он живет с другой, и даже деньги на детей не шлет из России.

«Молдо» полчаса читает молитву на арабском языке, что-то пишет  на бумаге и заворачивает их в треугольники.

Женщина отдает 2000 сомов. «Молдо» мудро не назначают цену за свои услуги – дают сколько считают нужным. Этот прием срабатывает беспоигрышно — людям обычно не жалко больше 1000 сомов и все довольны. Вот если бы назначили 300 – всем бы показалось, что их обворовали. Никто не даст 100 сомов ради такого дела – вернуть мужа.

Целая очередь из этих женщин,  у которых мужья в России и не собираются возвращаться.  «Молдо» наколдует и  они вернутся. Обязательно.

-          Он завтра же позвонит, потом на коленях приползет! – кричит старичок  вдогонку женщине 40 лет.

-          Доченька, присаживайся, как тебя зовут, где ты работаешь?

-          Аида, я — журналист. У меня все хорошо.

-          У нее проблемы с мужем, — осторожно добавляет тетя, которая меня сюда затащила.

-          Ерунда! Никаких проблем не будет, а ну-ка покажи его фото.

-          Я не принесла с собой и вообще мне не надо.

Но моя тетя достает мою свадебную фоторгафию из сумки, а мои глаза округялются.

-           А может не надо, мне нужно всего лишь на успех, карьеру, деньги, а? , — не сдаюсь я, и перебираю в голове, что обычно просят.

-          И карьера будет, доченька, к Путину зайдешь, если ты в Москве, давай все таки ысытма сделаем.

-          А  разве это не грех, — во мне проспыпается журналист вместо брошенной жены.

-          Ты что, доченька, вот если суутма – это грех, а у вас же ребенок, ты же своего мужа хочешь вернуть, какой такой грех?!

-          Не хочу.

-          Захочешь. И тебе сделаем ысытма, захоооооочешь, ради ребенка надо. Вот увидишь, он завтра же позвонит!

-          Да он только что звонил, — боромочу я напоследок.

И я выхожу с пачкой чая, с коробкой сахара, оставив 500 сомов. Чай и сахар до сих пор в Москве, на самой верхней полке в кухне, выбросить жалко, пить боязно. А вдруг? Все позвонят, придут, и будут умолять о замужестве? И я потеряю веру в людей, в Бога, с мыслью о том, что все может решить какой-то старик из Кара-Суу.

Игры в «суутма», «ысытма» и «байлатма» развиты не только в Оше. В нее играют армия любовниц против армии  жен «успешных» мужчин по всему Кыргызстану.

И во всей этой суматохе, пафоса про традиции, нет ни слова о том, что отношения надо строить, что ты должен сделать выбор сам, что нужно разглядеть человека за ролью мужа и жены, что ты не должен  жениться или выходить замуж под прессингом «что скажут люди» и многое другое про Отношения.

Развод не заканчивается никогда

Это  уже из личного опыта.  Год назад я писала в дневнике очень много, хорошего психотерапевта не было, и мне было страшно. Итак, отрывки из дневника.

10 марта, 2011 года

Это — страх. Постоянно где-то в мозгу шевелится не выключенный утюг твоей души, который называется «как бы сберечь психологию ребенка». И напоследок жалкое: «А может, она и не заметит? Мы же особенные. Мы же разводимся  друзьями».

Это полный провал в попытках ответить на вопрос «А почему вы разводитесь?».

Это опошление и попытка обесценить твое прошлое. Многими. Не было всего чистого, доброго. Логика такова: если заканчивается разводом, значит, это было ошибкой.

Это постоянные, неустанные, бесконечные, бесплодные, изнуряющие объяснения всем обо всем. Молчите, разводящиеся! А то не заметите, как с ваших губ слетают грубости и ужасности вроде «не сошлись характерами, любовь прошла».

Это полное незнание, что делать с фотографиями свадьбы.

Это когда очень трудно, потому что не бил, не изменял, не пил. Любил. Не пила, не изменяла, не била. Любила.

Это прогнозы от «экспертов по вопросам  брака и  секса» (того самого секса, которым вдруг, оказывается, все отлично занимаются и хотят поделиться советами), что ничего не получится, если не смогла сохранить первый брак. Второго не будет. Вообще ничего не будет. Ни любви, ни весны. И ты – старушка.

Это когда кругом все хотят найти виновного или виноватую, брошенного или брошенную, изменившую или изменившего. Инициатора и жертву. И не верят, что ничего такого не было.

Развод  - это трепанация не только черепа, мозга, но и всего, что поддается трепанации.  Трепанируют – мамы, бабушки, тети.

Это всегда толпа,  требующая объяснений, аргументов, прощения… Почему-то если двое не скандалят и мирно расходятся, человеческая натура в лице опять тех же родственников негодует. Никогда не разводятся двое, в Кыргызстане разводятся две семьи с  тетями, бабушками и прочими, прочими родственниками. В этом деле хотят поучаствовать все.

Это когда «что скажут люди» утрируется  и полностью занимает умы твоих родственников.

Да. Сначала  наступает «тот самый день», когда ты нащупал развод, и пока еще без истерик определяешь, доброкачественна ли опухоль, и идешь записывать программу. Ты не обращаешь внимания на самую скандальную передачу в истории кыргызского телевидения, задумчиво и как во сне монтируешь и отдаешь кассету в эфир. И даже сотни звонков наутро тебя не волнуют.

Ближе к концу изматывающего марафона в длиною три месяца с вопросами «Кто виноват?»  и «Что делать?», у тебя течет пятый по счету макияж перед эфиром из-за полностью самовольных слез, которые текут и текут, текут и текут. Не останавливаются. И нервничает стилист программы.

А потом бывают провалы. Иногда на день. Иногда на неделю. По любым мелочам.  Потеряла ручку – ревиииииии. Добро пожаловать в клуб опухших и безмакияжных.

Это какой-то извечный, утробный страх разочаровать свою маму. Не знаю, почему так.

Это какой-то извечный, утробный страх разочаровать свою дочь. Не знаю, почему так.

Это очень-очень страшно.

Это гаражи с коробками твоего приданого. Хрусталь-то цел! Не то, что моя семья. И реееееееевиииииииии. И снова и опять.

Это детские кроватки, мебель — уже живущая в других домах с другими семьями.

Детские кроватки — слишком больно смотреть.

Это смски в знак поддержки от твоего мужа: «Айка, держись».

Это — жаль, жаль, жаль, и бесконечный февраль. И опять реву. И третий по счету переезд за эти три месяца. Бездомность. Изнутри.

И все это вдруг заканчивается весной. 8 марта ты сидишь одна, запершись в своем кабинете, наедине с букетом роз и рыдаешь. Заканчивается все сразу,  почему-то,  9 марта.

А из 2012 года я вам шлю привет и говорю, что впереди круги еще более глубоких депрессий, из которых вылезаешь, и кажется, что навсегда, а потом снова проваливаешься.

Все иллюзии изношены, испиты, заспаны, обдуманы до дыр. И ты остаешься наедине с жизнью.

Вы все своими нежными и сильными руками разрушили. Война проиграна, выигравших нет. И ты стоишь, и ты знала.

Развод – это навсегда.

Аида Касымалиева

Похожие материалы по теме:

1. Не наступившее время - Моя золовка рассказывала, что до того, как она вышла замуж, она пару раз делала...
2. Время любить Продолжение поста "Время разводиться"...
3. «Я не собираюсь всё время хаять Тюлеева» Продолжение интервью с мэром Бишкека Исой Омуркуловым....
4. Пир во время чумы Откровенное, реалистичное и нелицеприятное размышление известной журналистки Жипары Абдрахмановой о кыргызской политической элите....
5. Фриц Хоффманн (Fritz Hoffmann): время фотографировать камни Он не является геологом. Просто в одно из путешествий по Новой Англии увидел два идентичных...